«Всю бельгийскую чернуху я из нее убрал, остались свет и добро» - сказал Игорь Бунаков (режиссер Московского детского театра эстрады), принеся сценарий спектакля «Синяя птица» по мотивам произведения Мориса Метерлинка».
Семь актеров, небольшие эффектные декорации, красивые костюмы и… музыка...
Я начал ее сочинять летом. Мой друг, поэт Миша Михайлов приезжал ко мне на дачу, мы воевали за музыкально-поэтический результат, ссорились, мирились. На даче до сих пор стоит «памятник» Синей Птице – прибитый гвоздями – сотками навес над сараем, принесенный соседом в процессе нашей работы. «Вам не нужно?» - «Конечно нужно» - ответил Миша и мы, не вполне трезвые, прибили этот навес, пробив насквозь крышу сарая и пару раз залудив друг другу молотком по пальцам.
Для меня этот спектакль очень личный. Да, он собирает аншлаги, вышла даже его английская версия, люди пишут восторженные отзывы и уже пять лет спектакль не сходит со сцены нашего театра. Но очень узкий круг людей понимает, что та искренность и любовь, трепетность мелодий и щемящее чувство расставания, звучащие в музыке спектакля – это потому, что спектакль этот я посвятил Маме.
И, сочиняя музыку к нему, я внутренне рыдал от чувства потери и, смиряясь с ней, видел лучик света сверху, понимая, что это она – моя мама – освещает и освящает мой путь. А еще признаюсь, что «Песня материнской любви» написана не только Мишей Михайловым.
В процессе нашей работы поэт vs композитор часть стихов стало музыкой и наоборот, часть мелодий стало стихами. Для этого я присылал Мише так называемую «рыбу» - бессвязный набор слов, но в нужном ритме и размере. Дошла очередь до «Песни Материнской Любви». Припев был уже написан. А «рыбу» запева я написать не смог.
Написал стихи:
Бездонна времени река,
Кружится лет водоворот,
Но головы коснется мамина рука
И снова в детство позовет.
ПРИПЕВ: Слышишь, поет колыбельную мама,
Мир - малышом, чист и лучист,
Возле нее, как под сводами храма,
Ясно, и голос звучит...